20 лет спустя

Вечер встречи выпускников. 20 лет прошло. Одноклассники меня нашли несмотря на то, что на Одноклассниках меня нет.

Щемящее чувство. Вчера я специально не стал выряжаться и вызывать такси — поехал трамваем, а потом прошёл пешком так, как ходил в школу. Особо ничего не поменялось в районе — те же ржавые остановки автобусов, те же бабушки-дедушки. И несмотря на прошедшее время ноги сами вывели в то место, где мы учились.

На входе встречали те же учителя. Не все, конечно — кто-то ушёл, кто-то пришёл, но директор, завучи, учительница литературы, учительница физкультуры... как вчера расстались. И удивительно, что они помнят и имя, и фамилию, и оценки...

Погулял по школе. Те же парты, на стульях даже наши надписи кое-где есть (радость археологам!). В кабинете биологии, где был наш класс, те же скелеты, муляжи яблок и засушенная мышь.

Потом пришли одноклассники. Не все дожили — кто-то скололся, кого-то туберкулёз скосил, кого-то ВИЧ. Но большая часть пришла. Их дети закончили и заканчивают эту же школу. Девочки, став матронами, почтенными бухшами, инженерами и кем-то ещё, почти не изменились. Мальчики, став отцами и бузинесменами, обрели бОльшую выдержку и спокойствие, хотя не прочь были пошалить.

И моя любовь пришла. Первая. Совсем не растолстел, оставшись гармоничным и рассудительным. В общем, вкус меня не подвёл тогда.

Я, как обычно, занял пограничное положение — ни с мальчиками, ни с девочками. На первой парте. И на первом ряду в актовом зале.

Школа подготовила презентацию. Творческий дух тогда, двадцать лет назад, ещё молодого педколлектива не только не пропал, но приносил все эти годы плоды: и ученики занимали призовые места, и учителя всё время делали большую внеклассную работу: всякие там капустники, вечера, предметные дни. Да и вчера наша физкультурница сумела меня удивить, раскрывшись с неожиданной стороны: оказывается, она пишет стихи, музыку к ним и поёт a capella...

Нам тоже пришлось сказать слово и школа не ждала, что я это сделаю на украинском: tempora mutantur et nos mutamur in eis, но я сделал, ибо проигрывал это несколько лет в голове.

Жаль, не было Людмилы Григорьевны. Говорят, ей нездоровится: отдала нам слишком много души, так щедро, что теперь самой не хватает. Живёт неподалёку, но не всех узнаёт. Грустно.

Разъехались заполночь. Работа педагога тяжела тем, что не виден сразу результат. Нужно на это лет десять–двадцать...